| |
* * *
Грешим беспамятством,
познав
иную милость.
Прости нас,
Господи,
отъявленных
святош:
То прославляем бледную унылость
То рьяно чтим заносчивую ложь.
Блуждаем в отражениях желанья,
Ведомые вселенским сквозняком,
И нарекаем кулачище дланью,
И верим в светлый разум дураков.
Гирлянда злобы яростно сверкает.
Бездумие сражает наповал.
Всеобщие надежды возлагает
Как на мессию, на себя вандал.
И мы, потупив головы, на плаху
Взбираемся примерной чередой
Без горести, без ярости, без страха,
В обнимку с принаряженной бедой…
Прости нас,
Господи,
всесильных
и тщедушных,
Спаси нас,
Господи,
здоровых
и больных,
Таких непогрешимо простодушных,
Погрязших всуе. Смертных и земных…
* * *
Где-то там, где нас нет,
Где умеют прощать и прощаться,
Где завьюженный след
Помогает к себе возвращаться,
Где замедленный миг
Прошлой жизни прозрачен и честен,
Где счастливо от книг
И прекрасно от искренних песен,
Где созвучия звезд
Сокрушают обыденность взгляда,
И ложатся на холст
Всплески бликов звенящего сада,
Там беда не беда.
Там звучит колокольчик надежды.
Там друзья - навсегда,
И просторы доверья безбрежны.
Сквозь сияющий свет
Не пробьются ни зависть, ни злоба…
Где-то там, где нас нет,
Любят верно и вечно…До гроба…
* * *
Давно повержены герои.
Давно исчерпаны слова.
Забыты маленькие роли,
Большие помнятся едва.
Смахнуло время
в хлам вселенский
Потуги, страсти и дела,
И паутиной звездной леность
Эрзац судеб обволокла…
Одна История по кругу
Вершит свой непреложный путь…
И Нечто движет нас друг к другу.
Не уклониться. Не свернуть.
Я входила в вертеп…
Я входила в вертеп
со словами молитвы священной,
Где отведено было
сыграть мне вульгарную роль:
Прихорашивать глупость
публично
строкой сокровенной,
Прославлять дураков,
изменяя диез на бемоль.
В темном ящике душно.
До случая свалены в кучу
Руки -ноги, тела
и осколки разбитых сердец,
И остатки ума
теплой пылью
сплеталися в лучик,
И застенчивый клерк
примерял королевский венец.
Дергал ниточку Некто,
и все обретало подобье
Человеческой жизни
с потугой на счастье и смысл.
Замирала толпа.
Хохотало хмельное отродье.
Венценосный дурак
изрекал сумасбродную мысль.
Я входила в вертеп
со словами молитвы смиренной.
Гениально фальшиво
играла вульгарную роль
И просила прощенья
у Господа
и у Вселенной
За пятак,
что швырял мне
прославленный мною король.
Между мною и небом
Пощадила его
и простила
обиду и глупость.
На истрепанном флаге
он имя мое
начертал,
Почерневшим лицом
отыскал
мои сжатые губы
И в истрепанный флаг,
как ребенка,
запеленал.
Подарил ветхий плен -
и ушла
моя звонкая песня.
Зафальшивил взамен
завыванием
ревности злой.
Расплескалась до капельки
Животворящая
нежность,
И восполнилось сердце
Тягучею
мутной тоской.
Плен как тлен .
В обреченности
Вялых событий
Распадается смысл
На нелепость
и пустоту,
Увлекая в распад
Мириады
живительных нитей
Между мною и небом,
И небом,
в котором живу.
А к в а р е л ь н а я с к а з к а
I.
В небо
с акварелью
улетаю,
Там рисую
Солнце
и Тебя:
Акварель
пленительно
сияет
В темной рамке
пасмурного
дня.
Я
прикноплю
дерзкое
творенье
В изголовье
потускневших
снов
И сожгу
забытость
вдохновенья
Радостью
ликующих
мазков!
Утреннею
тихою
порою
Распахну
разбуженную
душу,
Постою
под акварельным
душем,
Смешанным
с росою
и Тобой.
Под мотив
заоблачной
свирели
С легкостью
взмываю
в высоту,
Обновляю
свежей
акварелью
Праздничного
неба
красоту,
Где царите
рядом
Ты и Солнце,
Два светила
в бездне
чистоты,
Греете
озябшие
оконца,
Льете свет
в поникшие
цветы…
II.
…Ненароком в небо заглянула -
Солнце есть.
А Ты исчез.
Пропал.
Ласточка крылом тебя смахнула?
Милый эльф нектар испить позвал?
Проводить комету в космос вышел?
Встретилась внезапная гроза?
Наступил на тонкий шпиль на крыше?
Засмотрелся радуге в глаза?…
Я вверх дном перевернула небо!
Обыскала каждый уголок!
Видно в акварель мою нелепо
Угодил случайный мотылек.
Шлепнулся, бедняга, прямо в краску,
Расплескались брызги до небес,
Исковеркав неземную сказку:
Облик твой сияющий исчез…
III.
…Оказалось все
совсем
иначе.
Ты свалился
с неба
сам собой
И унес,
за пазухою
пряча,
Ясный свет
для женщины другой…
А в т о п о р т р е т
Что Я ?
Куча мала,
Шелестящая сухостью слез,
Разухабистой удалью
И утонченным кокетством,
Cуть искомых причин,
Обрамляющих вычурность грез
Вещей нитью морщин
И осколками ясного детства,
Изначальный изъян
Обывательской вялой морали,
Ироничный налет
Паутины учтивых речей,
Авантюрный роман
Со страницами тихой печали,
Неуемный азарт
Той игры, что не стоит свечей,
Обреченность пера,
Отлетевшего с ангельских крыльев,
Неосознанный путь
Бумеранга встревоженных снов,
Перекресток надежд,
Занесенный космической пылью,
Собеседница звезд
На завалинке-стрелке часов…
***
Истрепали синицу в руках,
Замусолили малого птаха.
Обносилась на теле рубаха.
Усмехался журавль в небесах.
Хороводили вещие сны.
Одинокая мерзла надежда.
Провожали по старой одежде
На пороге забытой весны.
Зимняя история
Давным-давно,
быть может вчера,
Мы жили в домике
у железной дороги
И, обнявшись, слышали,
как поезда
Шаркают колесами
на нашем пороге.
Мы не успевали
не касаться друг друга
И впустить гостей
в наш дом ночной,
И поезда, помешкав,
отправлялись к югу,
Где снега нет
и меня с тобой.
Мы были счастливы.
У нас все было:
Котенок, собака
и чай горячий.
Когда на подушку
луна светила,
Было ясно и тихо
до плача.
Мы кочевали
по вселенским просторам,
Улетая навечно,
умели вернуться:
Нас собака ждала
под старым забором,
И котенок ждал
у чистого блюдца.
Но… однажды распались
объятья.
Метельным утром
ушла за солью,
Вернулась -
женщина в нарядном платье
Грустно нянчится
с моею болью…
…Давным-давно,
быть может вчера,
Последний раз
бредя вдоль дороги
Слушала,
как настырные поезда
Шаркают колесами
на чьем-то пороге.
В е с е н н я я и с т о р и я
Красивая дама
В сиреневой шляпе
Гуляла в весеннем саду.
Навстречу старушка
В поношенном драпе
Насвистывала на ходу.
Красивая дама
С ленивою грустью
Узнала забавный мотив.
Сандаловый веер
Под пальцами хрустнул,
Старушку остановив.
Красивая дама
Печально сказала:
«Продайте мне песню, мадам!»
Старушка в ответ
Головой покачала:
«Простите, мадам, не продам».
Душистые волны
Цветущего сада
Внезапно поднял ветерок:
На губы
В сиреневом глянце помады
Случайный прилип лепесток.
Старушку завьюжило
Белым и чистым,
Потертый укрыв воротник.
Красивая дама
Тончайшим батистом
Исправила ветреный миг -
Отточенным жестом
Отметину сада
Сняла, прикоснувшись к губам.
Старушка, смеясь обновленью наряда,
Сказала: «Прощайте, мадам!»
За грустною дамой
В большом лимузине
Приехал усталый брюнет.
Веселой старушке,
Ликуя, в жасмине
Апрель промурлыкал сонет.
Красивая дама
Украдкой вздыхала
О кружеве из лепестков.
Старушка над садом весенним летала,
Касаясь рукой облаков
Г л у п а я и с т о р и я
Безоблачная глупость зашла ко мне погреться,
Тихонько примостилась на кухне под окном.
Я налила ей чаю. Мы вспоминали детство,
Судили и рядили о времени ином.
Мы ели булку с маслом, с малиновым вареньем.
Я слушала украдкой, как тикают часы.
Счастливейшая глупость поведала в волненьи,
Что у нее щетинкой пробилися усы.
Прелестнейшая глупость вздохнула между прочим
О капитане Грэе и алых парусах,
О журавлях, что в небе, о сладостях пророчеств,
И крошки шевелились на тощеньких усах.
Застенчивая глупость отчаянно божилась,
Что ненавидит смуту и всякий кавардак,
Слезу пустила молча, сопя, перекрестилась
И показала Богу увесистый кулак.
Часы пробили полночь. Луна светила ярко.
Под плинтусом на кухне сверчок уныло пел.
Назойливая глупость сулила мне подарки
И, выдохнув, призналась, что нынче не у дел,
Что надо собираться - труба зовет в дорогу,
Что я ей приглянулась - со мною так легко,
Внезапно встрепенулась: «Скорее бей тревогу!
Там у меня на кухне сбежало молоко !»
Мы выбежали вместе на снежное крылечко.
Дома дремали мирно. Все замерло вокруг.
«Смотри, - кричала глупость, - сугробы как овечки!»,
И крепче натянула потрепанный треух.
Моя ночная гостья помчалась тихой сапой
Сквозь снежные отары в далекое Свое.
Залаяла вдогонку ей собачонка Чапа.
Хрустело на веревке забытое белье.
Женская история
Всех потеряла. В доме - пустота.
Отрада - огород да старый кот.
Переполняет душу Доброта
Который год, который год…
Вот Он возник, моложе и глупей,
Примерил Доброту - смотри-ка, впрок!
Наполнил смыслом монотонность дней,
Поверилось - на долгий срок.
Укутала уютной Добротой,
Заботилась, любила, как могла,
А Он увлекся женщиной другой.
Не сберегла, и все дела…
Душа рванулась молча вникуда
В кромешной боли от злой недоли.
Осталось в новом доме Доброта
Жить по неволе в чужой неволе.
…Опять одна. Мурлычет старый кот.
Растут на огороде помидоры.
Украдкою названивает тот,
Ради кого свернуть мечтала горы.
Быть может, не сложилось у него,
Наверное, другой не привечаем…
«Ты приходи, хотя уже темно,
Я напою тебя горячим чаем…»
***
Ветер хаоса разрушений
Исповедовал тихую гавань,
Отпускал грехи искушений,
Окропляя паруса саван,
Причащал обреченность мира,
Отпевал бесстрашье ковчега,
И молитвой звучала лира
Одинокого с дальнего брега.
Счастливая история
Счастья было выше крыши,
Выше туч и облаков:
Я летала над Парижем
С пестрой свитой мотыльков,
Я парила над Нью-Йорком
На безумной высоте
И дивилась оком зорким
Буржуазной красоте,
Кувыркалась над Флоридой
В белой пене облаков,
На семи ветрах в Мадриде
Наблюдала бой быков,
Прокатилась на цунами -
Серфинг гнал девятый вал,
Под моими парусами
Бог на дудочке играл...
Я от счастья раздувалась,
Как большой воздушный шар,
Плавно в небо поднималась
К солнцу в яростный пожар.
Нарезвилась выше крыши,
Выше туч и облаков.
Отдохну к земле поближе
Средь Иванов-дураков.
Тихо села. Расстелилась
Самобранка - скатерть.
Счастье с неба обвалилось
И прибило насмерть.
***
Выдохнул привычное «люблю».
Снисходительно кивали звезды
Новоявленному королю,
Разорявшему чужие гнезда.
По молекулам слагался смысл,
По окалине искалось чувство.
Поцелуя вкус оказался кисел
До оскомины. До безумства.
***
Вчера терзали в упоенье Звездочета
За страсть к мирам неведомым, иным,
За скучную ненужную работу
Смотреть на звезды, радоваться им,
Переплетать земное притяженье
С мерцаньем галактических орбит,
Являть непостижимые творенья
Космических просторов и планид…
Пинали дружно. Скалились довольно.
Клыки сверкали острого острей,
И - ликовали! Звездочету больно!
Ату его!
Придушим посильней!!
Не понимала стая:
Звездочета,
Как не сгрызай, -
останется живым.
Бессмертна звездочетова работа -
Смотреть на звезды, радоваться им.
***
Блестящий ореол Святой Надежды
Скатился черствым бубликом под ноги,
Ударился о каблуки невежды
И отлетел к обочине дороги.
Его пинали все кому не лень,
Клевало воронье, собаки грызли,
Клубился безнадежно тусклый день,
Носились роем пагубные мысли…
Я подняла истрепанность сиянья,
Смахнула пыль, отерла рукавом,
И, осознав свое предначертанье,
Зажглась Надежда в небе голубом.
Вбирая мощь небесной чистоты,
Пылала страстной Верой венценосность,
Являя миру вещие мечты,
Сжигая ярким светом безысходность
* * *
Здравствуйте, великие,
Здравствуйте, убогие,
Янусы двуликие,
Страсти быстроногие,
Здравствуйте, фальшивые
И слезоточивые,
Беспробудно лживые
И велеречивые,
Здравствуйте на царствии,
Ясно-Красно-Солнышки,
Сюртучки безнравствия
Застегнув под горлышки.
Чтой-то не здоровится?
Кадычок зажало?
Пуговка-уродица
В кадычок кинжалом?
Не сглотнуть, не выхаркнуть
Праведное слово,
Пламенно не выкрикнуть:
Челядь, будь здорова!
…Вечные страдания -
Слыть наполеонами,
Излучать сияния
Мощными погонами…
Единитесь гимнами,
Забавляйтесь враками,
Раутами чинными,
Злобными собаками.
До свиданья, милые,
До свиданья, славные,
Радости унылые,
Буковки заглавные,
Нолики без палочек,
Дырочки от бубликов,
Креселки-качалочки
Для всеядной публики,
Форточки разбитые,
Сквознячки идейные,
Лозунги забытые,
Паруса партейные,
Сильные и крепкие,
Стильные и гладкие,
Шевелюры редкие,
Реверансы сладкие,
Может, и не свидимся,
Может, и не слюбимся,
Дай Бог, не обидимся,
Если вширь углубимся,
Если вглубь расширимся,
Если вдаль растянемся,
Умными прикинемся,
Дураками станемся.
Однажды, задыхаясь на бегу,
Вдруг выдохнешь: я больше не могу
Без рук твоих, без губ твоих, без слов,
Прошу тебя, вернись ко мне, любовь…
Однажды, разорвавши в клочья ночь,
Себя не в силах больше превозмочь,
Ты навсегда покинешь чей-то кров
И побредешь искать свою любовь.
Однажды, в безучастной пустоте
Глаза не те, объятия не те
Придавят стопудовостью оков -
Лишь прохрипишь: спаси меня, любовь…
Однажды, умирая от тоски,
Душа напомнит, как были близки
Два мира средь космических ветров,
И взмолится - да где же ты, любовь!…
Однажды ты поймешь, что так нельзя:
Ни судьи, ни подруги, ни друзья
Не вправе назначать обидам срок
И подводить твоей любви итог.
И бросишь все. И сам придешь к себе,
Оставив груз невзгод другой судьбе.
И, как заклятье, скажешь вновь и вновь:
Прими меня таким, как есть, любовь.
* * *
Прощай, нудистский пляж,
Приют свободной плоти,
Слепящей наготы
И жаркого песка,
Застенчивый мираж
В дрейфующем полете
Бесспорной правоты
Набухшего соска,
Раскрепощенный взгляд,
Скользящий вдоль прибоя,
И первозданность тел.,
И первобытность чувств,
Пылающий наряд
Из вычурного зноя,
Заманчивый предел
Отчаявшихся уст,
Отторгнутая ложь,
Осмысленная смелость,
Младенческая суть
И праздник естества,
Ликующая дрожь,
Распятая нелепость,
Тысячелетний путь
Великого Поста…
Прощай, нудистский пляж,
Лихое чудо света,
Стеснительная нежность
Придуманных проблем,
Отторгнутый пейзаж
Чужого этикета,
Пристойная беспечность,
Распахнутый Эдем.
П о с л е с л о в и е
Ты говорил мне: «Наточка, детка…»
И засыпал на моей руке.
Тихо шуршала мышка-соседка
Где-то на кухне в своем уголке.
Тобой наполнялась каждая клеточка,
Выдох и вдох твой были моими.
Ты говорил мне: «Наточка, деточка,
Мы никогда не будем чужими…»
Мы разлучались, случалось, нередко,
Я не могла без тебя в отдалении.
Ты поучал меня: « Наточка, детка,
В яблоках кони несут разрушение,
Хаосом вздыблены стильные гривы,
Цели заоблачны, модны барсетки ,
Пусть элегантны они и учтивы,
Ты берегись их, Наточка, детка».
Теплое озеро, август, палатка,
Добрые люди о нас - «молодята»,
Ты целовал меня: « Деточка, Натка,
Я виноват и ты виновата…»
…Стыла эпоха за нашим оконцем,
Ежилась зависть, дыбилось зло,
Вместе мы были маленьким солнцем,
Осознавая - нам повезло.
В чистом пространстве, очерченном нами,
Тайной лучились большие холсты,
Переплетая вещими снами
Суть мирозданья, боль и мечты.
Горесть творений была ненапрасной,
Игры с мутантами - скорбный итог,
Зоною синей, зоною красной
Нас разделили рок и порог.
…Старая груша черною веткой
Ночью ласкает звездную крышу.
Через разлуку и боль ясно слышу:
В небе витает«Наточка, детка…»
Казанское светопреставление
А
что делалось на Казанскую…
Господи,
помилуй!…
/из
разговора/
На Казанскую лил дождь,
Небо было черным,
И крестил людей Господь
Росчерками молний.
Ой, до церкви не дойти -
Грязные потоки
Затекают в башмаки,
Ветер лупит щеки.
До креста рукой подать,
Но - не дотянуться!
У Казани - Бога мать,
А у чашки - блюдце,
А у грешников - гроза
Праздничной порою
Полыхает два часа
Понад головою.
Как стращает и корит,
В церковь не пущает!
Ливень хлещет, гром гремит,
И народ страдает.
На Казанскую - потоп!
То ли еще будет!
Одиноко грустный поп
На кадило дует…
Сам, наверно, нагрешил
Чертово цунами:
Не постился, дев любил,
Матернулся в храме…
Перезвон колоколов
Никому не слышен,
С четырех святых углов
Протекает крыша,
Ящик с надписью « На Храм »
Мерзнет сиротливо,
Вечно нищий Куприян
Пьет из банки пиво…
Что за странный саботаж -
Ни единой гривни!
Это ж надо, Отче наш,
Крепкий и всесильный!
Вырвал ветер зонт из рук,
Хоть держала цепко,
И застрял в грязи каблук
У порога в церковь.
Мой ангел
Ему мешали
замершие крылья.
Он волочил их
по чужой судьбе
И осыпал постылость
лунной пылью,
Молясь тишайше
в пасмурной толпе.
И, задыхаясь
от нездешней сути,
Боясь нарушить
царственность крыла,
Наперекор
изнемогавшей смуте
Я к Ангелу
больному
подошла.
И, поклонившись
потускневшим перьям,
Поцеловала
неземную длань,
Благоговейно
приняла доверье
И прошептала:
выпрямься, восстань!…
И мы вошли
в торжественную бедность,
Оставив миру
сласть судьбы иной,
И приняли любовь
за откровенность,
За высший дар понять
и быть собой.
И, выпрямляясь,
белизна размаха
Отряхивала грязь
с небесных крыл,
Рвалась
на теле
ангельском
рубаха
От исполинского
притока
сил.
Взмахнул крылом.
Поднял великий ветер.
Смешал рассвет с закатом,
ночь и день.
«Люблю!» - кричала.
Ангел не ответил,
Швырнув на землю
светлых крыльев тень.
С.Д.
***
Ты Бог цвета трагедии рваных закатов,
Полу стертых рассветов на вещем холсте.
На Чернобыльском взрыве твой образ распятый
В вечных муках застыл, как Христос на кресте.
Исступленно терзаешь застывшую совесть.
Злишь застенчивость духа звериных затей.
Заставляешь додумать уставшую повесть
Зазеркального завтра чернобыльских дней.
Зришь заоблачность грязи и звездность загадок,
Знаменующих зыбкость планеты Земля,
И кружит над печалю чернобыльских грядок
Черный ангел с повадками злого шмеля.
Разрывается мозг от безжалостной тайны.
Изнурительный смысл ускользающе тонок…
…Как тиха и ясна была ночь над Украйной!
Как тревожно мычит шестиногий теленок!…
***
Скользили руки по изгибам красоты,
И красота скользила прямо в руки.
Предугадав паденье высоты,
Взошли над миром солнечные звуки.
Покачиваясь в ласке теплых рук,
Сочилась нежность счастьем совершенства.
Собой являя смысл первостепенства,
Лучился нимб отторгнутых разлук.
Сияло добротой кольцо объятья,
И льнула плоть к желанной чистоте,
На светлой безупречной красоте
Предчувствуя смертельное распятье.
МЫ
Чистили и блистили -
Появились признаки.
Дунули и плюнули -
Обнажилась суть.
Дотачали вымысел -
Засияли символы,
Всеповально клюнули -
Двинулися в путь.
Разбежались - прыгнули.
Рухнули - не вякнули.
Лежа строго думали:
Быть или не быть?
Гордо спины выгнули,
Поднатужась, крякнули:
Надо бы свободу
Статью подкрепить!
Замерли в величии
Перед отражением,
Прилизавши темечко
И вспушив виски:
Соблюдем приличия
В светопреставлении!
Кто наплюхал семечки?
Выравнять носки!
Мастеру
Преиcполненный смыслом нездешним,
Понапрасну не тратил усилья:
Перепутанным снам и надеждам
Исцелял перебитые крылья,
Что взлетали над грустной державой
И размахом пугали планету,
И сметали ненужную славу
В петербургское давнее лето.
***
Есть, кому утешить,
Есть, кому спасать,
Слезоньки мужские
Втайне утирать,
Став мишенью новой
Сладостных плевков,
Золотой подковой
Умных дураков,
Гениев скандалов,
Выпавших на дно,
Жаждущих анналов…
Впрочем, все равно
Я или другая
Тянет крест чужой,
Душу надрывая
Болью и тоской,
Веря сумасбродству,
Жаждя чистоты,
Лживому уродству
Изменив черты,
Обреченно зная,
Где он, эшафот:
На кольце трамвая,
Вон у тех ворот.
***
Вышло на крыльцо мое Вчера
Меленькое, пьяное, смешное.
Ангелы не грянули «ура»,
Радостно задуманное мною.
Розовое брюшко почесав,
Крякнуло с возвышенным апломбом.
Громыхнул поблизости состав
Железнодорожное «бим-бом-бом»…
…Погрустнев сегодня от Вчера,
Испрошу у Прошлого прощенье.
Времени опасная игра
Проиграла мне мое творенье.
***
Сухокрылая судьба -
Немощная дева,
Безголосая мольба
Срубленного древа,
Кособокий полонез
В зале без паркета,
Замусоленность чудес
Хилого сюжета,
Пустоглазая свеча
В сумраке обиды,
Умиленье палача
Попранной планиды,
Многоликий контингент
В лабиринтах плена,
Затянувшийся момент
Рокового крена,
Залежалый гонорар
Щучьему веленью,
Невостребованный дар
Быть боготворенью.
* * *
Переживем, коль сможем постараться,
Упрямый гул разбуженного зла,
И неизбежность внеземных вибраций,
И ярость звона битого стекла,
И, босиком бредя по бездорожью,
Разделим пополам глухой тупик,
И выдержим насмешливость вельможью,
Храня в душе светлейший строгий лик.
Отторгнем обреченность и бессилье,
И, помолившись, справимся с бедой,
Расправим изувеченные крылья
И - вознесемся в небо над собой!
* * *
Я - старейшина племени Ссор и Обид.
Мои стрелы пропитаны ядом.
Мое племя подолгу рыдает навзрыд
И истошно орет до упаду.
Размалевано черным, увенчано злым
Непотребное счастью отребье.
Ритуальный над племенем стелется дым,
И делю между всеми хлеб я.
Наша истина - войны и вечный упрек.
Наше знамя - непониманье.
Обречено вздыхает уставший Бог
Над пороками мирозданья.
…Я старейшина племени Ссор и Обид.
В моем племени ты и я.
Мое племя блаженное мирно спит
И во сне обнимает меня.
* * *
Над левым берегом Вселенной
Всесильный следует Слуга,
Осколки славы вожделенной
Сметает в звездные стога.
Слетают слепки дальних странствий
С орбит разбитых кораблей,
Слагая сладостность вакансий
Внегалактических полей.
Сквозь вязкую седую млечность
На дальнем правом берегу
Пленительно мерцает Вечность,
Дразня всесильного Cлугу.
Первое веление
Зейнаб,
замри,
застынь,
запомни:
В слезах заутренней звезды
Взирают золотые звонницы
На запылавшие мосты,
Злобится зыбкая эпоха,
Ни зги над жертвенной стеной,
Над зашатавшимся пороком
Взахлёб глумится гений злой,
Воздав заблудшим в полной мере:
Знамена - в зал,
заблудших - врозь,
За занавеской грязной цели
Вгрызают в гроб последний гвоздь…
Взыграй, задумчивая месса!
Взвихри, взбеси забвенный прах
Над обезглавленным повесой,
Затихшим на моих руках!…
Взойди,
Зейнаб,
в страну иную,
Здесь нет утехи и услад,
Здесь жизни нить прядут вслепую,
Вплетая петли в свой наряд,
В заплатах -
вождь,
В безумьи -
гений,
Безмолвьем
вздобренный мудрец,
На окровавленных коленях
Застыл
растерзанный храбрец,
В зачатьи - призраки измены,
В развале полусгнивших дней
Разбушевавшейся Вселенной
Всерьёз взомнил себя пигмей.
По скользким грезам снов ступая,
взыщи,
Зейнаб,
с Земли сполна,
Когда призывно заиграет
Толпой разбитая зурна..
***
Я бездну слушала…
В древнейшем из звучаний
Звон тишины
Распавшихся эпох,
Тревожный гул
Грядущих мирозданий,
Бессмертных душ
Раскрепощенный вздох,
Шуршание подолов
Божьей свиты,
Смиренный шорох
Вещих полуснов,
Скрипящие витки
Метеоритов
И легкий всплеск
Течения часов…
Я бездну слышала...
В таинственном звучанье
Зачатье гениев
Опальных и святых,
Вибрации
Вселенского молчанья
И истин
Недоступных и простых,
Пронзительная ломкость
Общей доли,
Хруст суеты
И всхлипы дивных грез,
Царапанье озноба
Долгой боли
Озябших звезд,
Летящих под откос…
* * *
Я расскажу, послушай,
То, что давно не слышал,
Как переспевшие груши
Бьются боками о крышу
Дома, где летним зноем
Сладко в прохладе спится
И в ленивом покое
Вздрагивают ресницы
От приглушенного звука
Сочных плодов по крыше,
Где, касаясь друг друга,
Души все ближе, ближе…
Пахнет цветущим садом
Белая кипень постели,
И наготу наряда
Тихо прикрыли тени…
…Этот рассказ о лете
Я повторю, послушай,
В час, когда зимний ветер
В нас поселяет стужу.
* * *
Прямолинейность кривизны
Легко смещает очевидность:
Познав значение казны,
Агонизирует невинность,
Струится влага против ветра,
Расправил плечи глупый довод,
Кружат подолы в стиле ретро,
Но душу как-то не тревожат,
Устало пялятся медали
На гимнастерке не надетой,
Клубятся светлые печали
Над безобразною приметой…
Попал птенец в бутон тюльпана,
А выбраться силенок нет
Из яркой прелести обмана
На равнодушный белый свет.
Размолвка
Что за этим молчаньем?
Какая вселенская тайна?
Легковерная глупость?
Упрямая смутная ревность?
Не томлюсь ожиданьем,
Не мучусь в ненужном отчаяньи,
Я на все это, - вымолвить грустно, -
Уже насмотрелась.
Помолчи. Так удобней.
Так чуть не больней. Это точно.
Ложь не впрок. А от правды
Ни легче, ни проще.
Помолчи, как умеешь,
И даже немного подробней
Помолчи на бесстрочьи
Осыпанной звездами ночи.
Лишь когда робкий шепот
Моих ослабевших ладоней
Прикоснется к твоим
Онемевшим губам,
Знаю - вскрикнешь,
И - покаешься,
Словно святейшей мадонне.
Я пойму, не сказав ничего.
Ты услышишь.
* * *
Утро вечера мудреней…
…А вечер был такой мудрёный,
Что между властью и короной
Угадывался судный день,
Что между мыслью и словом
Зиял провал
И вымолвить мольбу пред Богом
Не позволял,
Что на раздавленной подушке
В причудах грез
Познавшие бессмертье души
Рыдали врозь…
Пустая история
За пустобрюхим горизонтом
Пустоголовая страна,
Где пустославят мастодонтов
И пустосчастьем жизнь полна.
Страною правит пустомеля,
Гневясь, стучит пустым ведром.
Впустую катятся недели,
Сплетясь в пустополезный ком.
Пустоутробные гражданки
Пустосердечным мужикам
Впустую стелят спозаранку,
Впустую радуются снам.
В театрах пусто, в банях пусто,
В садах бушует пустоцвет,
Пустомистичное искусство
Пустячный излучает свет.
Ее пустейшество Удача
С пустой котомкою бредет,
Телепустая передача
Пустоглобальный бред плетет.
Пустолюбивые идеи
Пустокарманный чтит народ,
От пустословия худея,
Пустоты смело создает.
Гадалка
С вероломным верхоглядством
Виртуозно ворожила
Над раскинутым пасьянсом,
Изрекая все, что было,
Глупость счастий и несчастий,
Что спасет и что погубит…
И мерцали на запястье
Тусклым светом изумруды,
И бледнел рубин кровавый
На мизинце с куцым ногтем,
И витал в постылой славе
Ангел с пятнышками дегтя.
ССОРА
«Мой ангел красивый, большой.
Выше деревьев. До неба.
Он следует тенью за мной
С котомкою, полною хлеба.
Твой крошечный ангел смешон -
Бредет ковыляющей уткой,
Порвался его капюшон,
В тощих руках - незабудки.
Мой ангел сияет лучами.
Он сильный сказала гадалка.
Твой в церкви торгует свечами
И грезит у катафалка.
Мой солнечный ангел поет.
Твой тихо украдкою плачет,
Кого-то на помощь зовет
И что-то за пазухой прячет…»
…Под темной старинной иконой,
Обнявшись покрепче крылами,
Два ангела к доле бездомной
Готовились в скорбной печали…
ПОРТРЕТИСТУ
Поиграл очертаньем лица -
Сдвинуть скулы, вытянул рот.
Стасовал колоду Творца,
Предвкушая новый исход.
Мелкий козырь - нежный овал.
Гордый профиль - козырный туз.
Не меня ты нарисовал,
Хоть и знал меня наизусть,
Хоть увидел меня в другой
И касался ее щеки,
Рисовал меня не со мной,
Ожидая чужие шаги…
***
Полагала -
златые врата.
Оказалось -
скрипучие двери,
За которыми -
пустота
Леденит
сквозняком недоверий.
И не очи взирают -
глаза
Оловянным
пугают блеском,
Не молитву шепчут уста -
Губы брань извергают резко.
Не распахнуты настежь Храмы -
Приоткрыты узкие щели,
И глумятся хмельные хамы
Над печалью тихой свирели.
Ясноокие лики салюта
Исчезают в трауре ночи,
Для души, истерзанной в клочья
Ни покоя нет, ни приюта…
***
У него - смешные амбиции.
У меня - сплошные прострации.
Передернутые традиции
Обретают прыткость сенсации.
У него - святые метания.
У меня - стабильные чаянья.
Перепутанные страдания
Умножаются на отчаянье.
У него - восходит грядущее.
У меня - великое прошлое.
Полюса на части нас рвущие
Исповедуют время пошлое.
И ему без меня - погибельно.
Да и мне без него - повыжжено.
Мы ругаемся так смотрибельно!
Мы не миримся так пожизненно!
***
Пересеченье прежнего и прошлого-
Смиренный крест тернового венца,
Трехмерный смысл сложнейшего и сложного,
Транзитный миг Великого Творца.
Взахлеб терзая лакомый кусочек
Давно минувших лучезарных дней,
Все веруем во временность отсрочек
Желаемых по-прежнему затей,
И прежнее томление по капле
По-прежнему переполняет душу, -
Но прежние привычки не иссякли,
И прежние изъяны стали глубже…
Пристрастно напрягаем отлюбившее,
И ищем, не найдя, что было прежде,
Считаем крест фантазией Всевышнего
И богатеем прежнею надеждой.
Стихи, которых нет
Мне снятся иногда
Стихи, которых нет:
В них мчатся поезда
В беду, на красный свет,
На шпилях древних башен
Распятые сердца,
Прощальный вдох отважен
Возмездием конца,
Над тихою обидой
Гремит бедовый марш,
Любуется корридой
Толпа, чтоб сделать фарш
Из чести и из злости,
Из дикой жажды жить,
Терзает тонкой тростью
Творец живую нить,
Роняя молча слезы,
И - прорастает боль,
И вечные занозы
Вонзаются в любовь
***
Входила.
Палила свечи.
Втайне желала зла.
Ревность гремучей смесью
Душу безбожно жгла.
Лихо ютилось рядом.
Ежилась дряблая гордость.
Ночью осенним садом
Шла в отпетую повесть.
В дом, где давно не ждали,
Шумно тянула смуту,
И каблучки стучали
Cилою лилипута.
***
Сплю на рельсе. Умещаюсь.
И не маюсь от тревог.
В звездном небе отражаюсь
Серебристостью дорог.
Развалясь, лежу небрежно
В узкой шири длинноты.
Поезда гудят прилежно
Из далекой пустоты, -
Пролетая надо мною,
Остужают ярый пыл,
Очарованной душою
Мчит приток могучих сил.
Сплю на стали. Ни на шпале.
Шпала мне - занозой в бок.
Деревянные печали.
Деревянный эпилог.
***
Полнолуние лобного места
Растеклось над любовью грешной.
Ни жена, ни вдова, ни невеста
Собралась и ушла неспешно.
Унесла луговою тропинкой
Все, что было смыслом и счастьем,
И сгорал палач-невидимка
Потаенно в смертельной страсти.
***
Осколки юности моей
Сметает тихо время-дворник:
Чужой транзисторный приемник
С мелодиею «Yesterday»,
Костер, палатку и гитару,
Романтику туристских троп,
Бесстрашный облик Че Гевары,
И «голосов» подпольный треп,
И гордость за страну Советов,
Ее космический размах,
За супермощную ракету
И величавый алый стяг…
Сметает тихо время-дворник
Мою державу и меня
В больной Бермудский треугольник
День ото дня, день ото дня…
***
Несовершенство слов и мыслей,
Непостоянство естества,
Несостоятельность усилий,
Неповторимость бытия,
Несострадательность к простейшим,
Непонимание Творца,
Недополученная нежность,
Неутоленность до конца…
…Но где-то там, за горизонтом,
И где-то здесь, средь дураков,
Живет надломленная гордость,
Звеня браслетами оков.
***
Нарисуй мне мотив
Полуночного лунного пляжа,
В темном бархате море
С пурпурной звездой маяка,
Блики томных кафе,
Контрабаса и скрипки пассажи,
Отраженье меня,
В твоей жизни на миг, на века.
Нарисуй мне мотив
Полуночного летнего счастья,
Наш очаг из камней
В двух шагах у притихшей волны,
Время наших надежд,
Время радости , время безвластья,
Когда души любовью
И светлым покоем полны…
В наступившей зиме,
В безупречно пронзительной ссоре,
Зазвучит твой мотив
Как спасенье от глупой беды,
И затихнет метель
В восхитительно теплом миноре,
На снегу обозначив
Ведущие в лето следы.
***
Мое счастье надувало щеки,
Пыжилось плюгавым воробьем,
Требовало жадно и жестоко
Днем и ночью думать лишь о нем.
Голосило громко: мало, мало,
Мне - побольше, и - всего-всего!
Рухнуло, бедняга, с пьедестала
И разбилось. Вот и нет его…
…Сочинитель сказочных мистерий,
Не случилась счастья красота !
Повздыхаю над своей потерей,
И - вакантна пустота
***
Вывел в чисто поле,
Дал под зад коленом:
Скатертью дорога,
Прежняя любовь!
Замерла от боли,
Скрючилась калекой
Верность-недоторга
Выгнутая бровь.
Повернулся молча
И помчался прытко
Свеженькое счастье
Целовать в уста.
Всхлипнула устало
Ветхая калитка,
Потускнели краски
Вещего холста.
Беспристрастный ангел
Собрался неспешно
И покинул тихо
Суету сует,
Унося на крыльях
Изгнанную нежность,
Сотканный любовью
Негасимый свет.
БЕССОННИЦА
Ночь. Июльская жара.
Двери настежь в темный сад.
Свистопляска комара.
Где-то поезда стучат.
Полнолунье. Сто обид.
Робкий вздох. Молчанье рук.
На крыльце собака спит.
Первый прокричал петух.
Прокричал петух второй.
У бессонницы свой счет:
Если сад полить водой,
То капуста подрастет…
Духота. Плечо. Ладонь.
Шепот. Всхлипы. Яблок стук.
То ли счастье, то ли боль
Прогорланит нам петух…
Ночной разговор
- О чём ты думаешь,
скажи…
- О том,
что желтые дожди
Дождались часа
уходить за горизонт,
О
всплеске
дождевой молвы
В густом
свеченье
синевы,
О цвете света,
излучающего звон…
О чем ты плачешь,
расскажи…
О том,
что я один в тиши
Опять рисую
белые снега,
О счастье
быть с тобой вдвоем,
Размытом
Затяжным дождем,
О том,
что не случилося. Пока.
Как будет дальше,
не молчи!…
- Вернутся звонкие грачи,
И распадется
многоточье снов
Созвездьем
родинок твоих,
И я в ладонь
поймаю их.
Я удержу тебя.
Без слез.
Без слов.
|
