|
Жак Превер
Зыбучие пески
Чудеса из чудес,
Приливы, отливы.
Море вдаль откатилось лениво,
А ты,
Как растенье морское под ласкою ветра,
На прибрежном песке погрузилась в мечты.
Чудеса из чудес,
Приливы, отливы.
Море синее вдаль откатилось лениво,
Но остались в глазах приоткрытых твоих
Две волны. Их море тебе подарило.
Чудеса из чудес,
Приливы, отливы.
Две волны остались в глазах твоих,
Чтобы я утонул, погружаясь в них.
Под открытым небом
На бульваре Шанель протирают зеваки штаны,
Там девчонки красивы, и много там всякой шпаны,
И бродяги голодные спят на скамьях по ночам,
И клиента поймать проститутка седая пытается там.
На бульваре Ришар-Ленуар мне Ришар повстречался
Леблан,
Был он бледен, держался с трудом на ногах, но
совсем не был пьян.
"Поскорее отсюда беги, - он сказал мне, -
Прошли полицейские здесь,
Было холодно им - и дубинками их изувечен я весь".
На бульвар Итальянцев придя, на испанца
наткнулся я там.
Рестораны Дюпона похожи на храм. Был испанец
оборван и хром,
И в отбросах он хлебную корку искал, а потом... у
дверей магазина
"Какая скотина! - воскликнул какой-то месье,
На испанца метнув осуждающий взгляд, -
Иностранцы весь хлеб наш съедят.
И куда только власти глядят!.."
На бульвар Вожирар меня случай привел, и младенца
увидел я там.
Он в коробке для обуви спал под кривым фонарем.
Спал так тихо (ах, прелесть!), так крепко он спал (о,
кошмар!).
Спал последним он сном.
Вот счастливец, попавший тайком на бульвар
Вожирар!
День за днем, ночь за ночью
Под небом открытым,
Под чистыми звездами
Жизнь я веду.
Где они, эти чистые звезды?
Не знаю.
Не видят их те, кто попали в беду.
День за днем, ночь за ночью
Под небом открытым -
Вот так мне приходится жить.
Это - странное небо и грустная жизнь,
Очень грустная жизнь.
Поцелуй меня
Это было в одном из кварталов Города Света.
В том квартале всегда темнота и холодное лето.
Там зимою и летом зима,
И воздуха мало...
Он стоял с нею рядом.
Стояли на лестнице оба.
И ночь выползала
Из закоулков и темных углов,
И серою пахло,
Потому что в полдень морили клопов.
И ему говорила она:
- Здесь всегда темнота,
И зимою и летом зима,
И воздуха мало.
Не заглянет к нам солнце,
Оно своим занято делом в богатых кварталах.
Крепко-накрепко меня обними,
Наша жизнь - это то, что сейчас.
Будет поздно потом.
Обними меня крепко.
Здесь все против нас.
Если холод - нам плохо,
И жарко - нам плохо,
Здесь мерзнешь,
Здесь воздуха нет.
Если ты не обнимешь меня, я умру.
Мне пятнадцать, пятнадцать тебе.
Нам обоим уже тридцать лет.
В этом возрасте уже надо работать,
И значит, есть полное право у нас
Целоваться.
Потом будет поздно,
скорее меня поцелуй.
Наша жизнь - это то, что сейчас
.
Париж ночью
Три спички, зажженные ночью одна за другой:
Первая - чтобы увидеть лицо твое все целиком,
Вторая - чтобы твои увидеть глаза,
Последняя - чтобы увидеть губы твои.
И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,
Непроглядная темень кругом.
Для тебя, любимая
Я пошел на базар, где птиц продают,
И птиц я купил
Для тебя,
Любимая.
Я пошел на базар, где цветы продают,
И цветы я купил
Для тебя,
Любимая.
Я пошел на базар, где железный лом продают,
И цепи купил я,
Тяжелые цепи
Для тебя,
Любимая.
А потом я пошел на базар, где рабынь продают,
И тебя я искал,
Но тебя не нашел я,
Моя любимая.
Выключите свет!
В своем гнезде над воротами
Две ласточки ночью глядят на Луну.
Две ласточки вертят головками
Слушая тишину.
А ночь такая бессонная,
А Луна такая огромная.
Не спят ее обитатели,
Не спят на Луне селениты.
Снежный человечек
Прибежал, запыхавшись,
И в ворота Луны
Стал стучаться сердито.
"Потушите свет!
Потушите свет!
На площади Виктуар
Целуются двое!
Их могут увидеть.
Потушите свет!
И оставьте, пожалуйста, их в покое.
Я брел наугад,
И случайно наткнулся на них,
И мимо прошел, ничего не сказав.
У него - чуть заметно дрожали ресницы,
У нее - как два огненных камня были глаза."
В своем гнезде над воротами
Две ласточки ночью глядят на Луну.
Две ласточки вертят головками
Слушая тишину.
Разбитое стекло
Человек, который пел без конца
и который у меня в голове танцевал,
человечек юности с сердцем проказника
вдруг шнурок на ботинке своем порвал, -
и тогда все постройки фанерного праздника
неожиданно рухнули. Кончился бал.
И в молчании этого праздника
я счастливый голос твой услыхал:
отчаянный, ломкий,
похожий на голос ребенка,
издалека он меня призывал;
и руку я к сердцу прижал,
где дрожали в отзвуках эха
семь зеркальных
обрызганных кровью осколков
твоего далекого звездного смеха.
Огромное, красное
Огромное,
Красное
Зимнее солнце
Над Гран-Пале, поднимаясь, всплывает
И вновь исчезает.
Вот так же и сердце мое исчезнет,
И вся моя кровь из меня уйдет,
Тебя разыскивать сердце станет,
Моя любимая,
Моя красивая,
И там, где ты будешь,
Тебя найдет.
|
